Буддизм

Оглавление

1. Религиоведческий подход и его применимость к традиции буддизма
2. Сложность идентификации буддизма
3. Место буддизма в его времени. Будда и весть об освобождении
4. Четыре благородных истины и восьмеричный путь
5. Понимание личности в буддизме
6. Буддийские сутры и уровни понимания
7. Побег из горящего дома
   
8. Мудрость и сострадание
9. Философские школы буддизма
   
10. Йогачара
11. Доктрина Татхагатагарбхи
12. Ваджраяна (буддийская тантра)

Религиоведческий подход и его применимость к традиции буддизма.

Всякая традиция требует своего, уникального подхода. По слову Сергия Булгакова, изучать традицию, не принадлежа к ней, значит уподобиться евнуху в гареме. Владимир Лосский в «Очерке мистического богословия Восточной Церкви» пишет: «...объективность вовсе не состоит в том, чтобы ставить себя вне данного объекта, а наоборот, в том, чтобы рассматривать этот объект в нем и через него.» В подходе к иной, незнакомой традиции большую роль играет склад ума или ментальность познающего. Поскольку для нас, как представителей более-менее европейской цивилизации, характерен христианский образ мышления, было бы большим соблазном оценить буддизм так, как мы рассматривали бы христианство: обратиться к основателю, проанализировать священные тексты, проследить за формированием духовной организации, рассмотреть догматику и ее образование и т.д. Но столь же логично было бы для восточного исследователя рассматривать само христианство с позиций, например, даосизма. При некотором сходстве в отдельных аспектах ему пришлось бы оставить за бортом большое количество важнейшего материала и — кто знает? - может быть, и саму суть учения.

Поэтому для более-менее объективного приближения к буддизму нам придется рассмотреть буддизм в его живом опыте. И тут нас ждут некоторые неожиданности. Во-первых, мы обнаружим, что в буддизме полностью отсутствует понятие «ортодоксальности». Нет такого учения или такого свода догматов, который можно было бы назвать основным, а все остальные — либо ветвлениями, либо откровенно еретическими. Во-вторых, и оно следует из первого, несмотря на наличие некоего кодекса писаний, условно называемых «священным текстами», они имеют совсем другое значение в буддизме, нежели в христианстве. «Священный текст» не имеет никакого сверхчеловеческого или надмирного происхождения. «Священность» его заключается в том, что он был написан либо со слов Будды, либо считается таковым. Причем сам текст считается лишь субъективным мнением автора — сутры предваряются вступлением «Так я слышал...». В-третьих, Будда и его поступки не считаются в буддизме примером, обязательным для подражания. Первое место в буддизме занимает сам постигающий и его личный опыт, а не личность основателя. По крайней мере, так обстоят дела в современном буддизме.

Сложность идентификации буддизма

Буддизм - это общее название для сложнейшей и запутанной сети школ, мнений, трактатов и взаимовлияний. В связи с этим возникают многочисленные религиоведческие интерпретации, которые пытаются привести все это множество в единую непротиворечивую систему. К сожалению, рассматривая эти многочисленные интерпретации, мы приходим к тому же выводу, что и один из современных физиков, "самое простое и самое честное объяснение квантовых парадоксов заключается в том, что ведомая нам вселенная является результатом наблюдений тех, кто наблюдает ее". Иными словами, эти хитрые системы говорят нам скорее о тех, кто их создает, чем о самом буддизме.

Согласно одной из этих систем, самой простой, все многообразие буддийского опыта мы можем разделить на две большие части - Хинаяну (то есть "Малую Колесницу") и Махаяну (то есть "Большую Колесницу"). Условно считается, что Хинаяна - это отжившее, ныне не существующее течение в буддизме. Сложности начинаются сразу - Хинаяна не есть самоназвание, а уничижительное прозвище, данное представителям некоторых школ самими махаянистами. Кроме того, буддизм, мигрировавший в Тибет, породил третий путь - Важдраяну ("Алмазную Колесницу"), то есть тантрический буддизм.

Некоторые вещи мы можем утверждать достаточно определенно - сразу после ухода Будды в паранирвану появилось достаточно много трактовок учения, созданных его ближайшими последователями. Профессор Торчинов считает также, что в изначальной доктрине Будды содержались предпосылки как для появления учений Хинаяны, так и для учений Махаяны. Некоторым образом это подтверждается тем, что все многообразие школ и направлений, появившихся в первые триста-четыреста лет после ухода Будды, можно условно поделить на две большие группы - тхеравадинов и махасангиков, которые и дали начало учениям Хинаяны и Махаяны соответственно.

Однако никакой смены эпох и ухода со сцены некоторых школ в процессе "эволюции" буддийской мысли не наблюдается. Даже к X-XI веку, когда буддизм уже исчез из Индии и на Тибете господствовала, как считается, Ваджраяна, еще существуют школы махашасиков, которые являются одним из направлений Тхеравады.

Однако, например, сами буддисты зачастую считают иначе. Например, Джампа Тинлей в своей книге "Ум и пустота" выделяет четыре основные философские школы буддизма, рассматривая дело так, что все они являлись некоторыми ступенями лестницы познания, медленно сменяющими друг друга. Естесственно, с этим согласны все, кроме представителей самих этих школ.

Поэтому неизбежным образом очерк о буддизме будет лишь картиной, выдержанной в восточном (японском) стиле - "контур без объема", в противовес тяжелому западному стилю "объем без контура".

Место буддизма в его времени. Будда и весть об освобождении

Вопрос о происхождении  буддизма до сих полностью не решен. Он зародился в середине первого тысячелетия до нашей эры, в знаменитое "осевое время" Ясперса, в период зарождения систем рационального философствования и этических моральных религий. Появление и развитие его совпало с кризисом брахманизма и кастового общества. В целом в своем политическом измерении буддизм некоторым образом содействовал возвышению касты воинов и власти царей. Тут можно увидеть параллели с функцией христианства в истории Рима, когда принявший христианство Константин формально становился первейшим лицом государства (вместо жреца), а также неформальным главой Церкви (именно в его воле было созывание соборов). Буддизм в некоторых аспектах отражал жажду спасения и ожидание спасителя, царившие в индийском обществе середины тысячелетия. К этому времени появляются многочисленные странствующие мудрецы и йогины, отшельники (это хорошо известно из биографии Будды, учившегося у многих учителей). В условиях некоторой духовной смуты буддизм, опиравшийся на царскую власть, получил большое распространение, что даже привело к созданию могущественной империи царя Ашоки. Однако после смерти Ашоки в силу не вполне ясных причин индийское общество вернулось к брахманизму, что привело к угасанию буддизма на его исторической родине. Хотя никакого перелома не было (монастыри существовали, велись диспуты, созерцатели созерцали), однако с отсутствием государственной поддержки буддизм медленно переместился на север (прежде всего Тибет) и юг (о. Ланка, страны Юго-Восточной Азии).

Весть о спасении была принесена царевичем Сиддхартхой Гаутамой. Ни одну из известных биографий Будды нельзя считать историчной, и все они изобилуют символическими и мифическими подробностями. Считается, что царевич, запертый во дворце отца, предназначенный к роли великого царя, не знал ни о старости, ни о болезни, ни о смерти. Лишь сбежав из дворца, он познакомился с отрицательными сторонами жизни человеческой. После этого он покинул дворец и отправился странствовать по дорогам Индии, учась у различных мудрецов и отшельников. Он учился у многих учителей, был аскетом, но так и не постиг истины, к которой стремился. Однажды, удалившись от всех них, он погрузился в долгую медитацию. Через много дней, на рассвете он увидел взошедшую звезду и в этот миг испытал пробуждение. Дерево, под которым он медитировал, получило название "дерева Боддхи (пробуждения)". Долгое время он не проповедовал Дхарму, но по достижении 40 лет он впервые выступил перед народом с речью в городе Варанаси, в Оленьем парке. Он проповедовал дхарму много лет, а когда ему исполнилось 80, он решил, что пришло время покинуть землю, окончательно уйти в паранирвану.

Четыре благородных истины и восьмеричный путь

Вся буддийская мысль в целом опирается на четыре благородные истины, возвещенные Буддой, а также на восьмеричный путь.

Четыре благородные истины суть: истина о том, что существует страдание, истина о том, что страдание вызывается неумеренностью в желаниях (чувственной природе), истина о том, что возможно избавление от страдания и истина о том, что существует путь, избавляющий от страдания.

Первая благородная истина понимает страдание достаточно широко. Страдание в буддизме (дуккха) - это принципиальная неудовлетворенность всеми формами существования. Поэтому страдание всеобъемлюще, страдают существа всех шести сфер, даже боги. Страдание не противопоставляется удовольствию, а включает его в себя. Вторая благородная истина провозглашает источник страдания - это всякого рода жажда, влечение, желание. Это стремление к существованию, которое есть страдание. Третья благородная истина говорит о таком состоянии, в котором страдания больше нет. Это нирвана (на пали "ниббана"; угасание, стихание). Оно ассоциируется в буддизме с освобождением. Четвертая благородная истина описывает путь освобождения от страдания, ведущий к нирване.

.Восьмеричный путь - это и есть путь избавления от страдания. Он делится на три этапа. Этап мудрости включает в себя правильное видение и правильную решимость. Этап следования обетам (шила) включает в себя правильную речь (воздержание от лжи, клеветы, болтовни), правильное поведение (отказ от насилия, присвоения чужого) и правильный образ жизни (принятый в социуме). Этап сосредоточения предполагает саму духовную работу, которая и ведет к нирване. Это - правильное усердие, правильное памятование и правильное сосредоточение.

Понимание личности в буддизме

Также следует как одну из опор буддийского учения отметить концепцию анатмавады, то есть не-души, отсутствия души. Строго говоря, здесь душа не соответствует атману индуистской традиции. Как известно, буддийские тексты вообще ничего не говорят об атмане. Буддизм отрицает существование того субъективного "я", которое подразумевается в выражениях вроде "я иду, я думаю, я делаю". Учение утверждает, что личность не есть какая-то простая независимая сущность, так же, как нет такой сущности, как "колесница", а есть только только колеса, повозка, дышло и так далее (классический текст "Ответы Милинде"). То, что принято называть личностью, есть совокупность психофизических элементов (дхарм), разделенных на пять групп (скандхи): группа материи (рупа скандха), группа чувствования (ведана скандха), группа представлений и понятий (самджня сканха), группа формирующих факторов (самскара скандха; она отвечает за формирование кармы) и группа сознания (виджняна скандха ). Фактически, порядок групп описывает также процесс восприятия объектов.

Важно отметить, что скандхи есть только группы простых элементов - дхарм, а не некие "кирпичики" личности. Дхармы несут свое собственное качество собой. То есть дхармы - не несут качества, они и есть собственное качество. Кроме того, дхармы одномоментны, появляясь и снова исчезая. Некоторым образом вся Вселенная есть этот поток дхарм из ниоткуда в никуда, скопления которых вдруг решают, что они личности, которые могут испытывать какое-то страдание и неким образом освобождаться от него.

Из этого видно, что в буддизме нет никакой концепции переселения душ, потому что отсутствует всякое представление о некой душе, которая может переселяться. Есть только продолжение существования единого потока дхарм.

Однако следует отметить, что именно в этом вопросе пролегает одно из ключевых расхождений Махаяны и Хинаяны. Если для тхеравадинов анатмавада заключалась в утверждении бессущностности личности (найрайтмья), то Махаяна утверждает бессущностность дхарм (дхарманайрайтмья ). То есть сама концепция дхарм в Махаяне подвергается пересмотру. Все связано, ничто не обусловлено, и, строго говоря, нет спасающего и спасаемого, если дхармы пустотны по своей природе. Поэтому подвиг боддхисаттвы считается бесконечным, ибо пока не спасен каждый, не спасен никто; но в то же время, если спасен один, то спасены все.

Буддийские сутры и уровни понимания

Важно обратить внимание на то, что Хинаяна и Махаяна появились практически одновременно, с небольшим разрывом во времени. Ко времени формирований палийского канона Тхеравады (I в. до н.э. - I в. н. э.) уже существовали первые махаянские сутры. Поскольку и писания канона, и махаянские сутры почитались за истинные слова Будды в кажлом из этих направлений буддизма, было предпринято много попыток классификации сутр.

Однако вскоре буддисты пришли к весьма интересной концепции - доктрине "двух ночей Будды". А именно - считается, что с момента пробуждения и до момента ухода в паранирвану Будда вообще не произнес ни слова. Его сознание после пробуждение было чистым и незамутненным зеркалом, в котором отражалось все, с чем приходили к нему вопрошающие и ждущие поучений (в "Алмазной сутре" так и написано: "Нет ничего, что сказал бы Татхагата"). Этим объясняются все противоречия сутр, а также все проблемы их толкования - дело в подготовленности сознания ищущего.

Побег из горящего дома

Суть ранних буддийских учений вплоть до учений Хинаяны можно грубо описать термином "эксапизм". Целью и окончательным идеалом являлся Будда, уходящий в паранирвану. Хинаяна разработала учение об архате, святом, накопившем достаточные добродетели, чтобы покинуть этот мир, как покидают горящий дом. Неудивительно, что Хинаяна была сугубо монашеским течением в истории буддизма. Спасение для мирян не предполагалось в принципе, как для погруженных в мирские желания и волнения. Соответственно, и сам Будда понимался лишь как обычный человек, только обладающий большим количеством добродетелей, то есть святым. Цель всей жизни - нирвана, угасание, успокоение от бурлящих страстей. Хинаянисты были в некотором роде полностью отрешены от мира, считая его юдолью страдания.

Основные доктринальные принципы Хинаяны сформулированы в Палийском Каноне, собрании сутр, разделенных на три части (три корзины): Виная-питака, Сутра-питака и Абхидхарма-питака. Виная-питака содержит тексты, раскрывающие правила поведения монаха в Сангхе. Также в ней содержатся подробные истории о том, как появилось то или иное правило. Сутра-питака - это сборник сутр, приписываемых самому Будде и его ближайшим ученикам, содержащий учения Тхеравады. Абхидхарма-питака есть в некотором роде "психологическое" учение, применяющее положения Сутра-питаки к основным вопросам бытия, ума и пустоты.

Мудрость и сострадание

Махаяна провозглашает полностью противоположный подход к самому Будде и пути буддиста. Идеальная личность (насколько вообще в буддизме применимо это понятие) - это не успокоивший свои страсти архат Хинаяны, а стремящийся к состоянию Будды боддхисаттва ("пробудившийся ум"). Соответственно, целью практики является вовсе не уход в нирвану, а пробуждение (боддхи). Сам Будда для махаянистов есть не просто человек, зашедший немного дальше других, а некая метафизическая реальность, являющаяся истинной природой дхарм, явленная нам в виде Учителя - Будды.

Махаянисты объявили, что нирвана хинаянистов не есть полная и окончательная нирвана. Архат, угасивший свое сознание, по их мнений, остается в плену, так сказать, гносеологического заблуждения, ибо, хотя и освободился от круговорота страстей и рождений, еще не обрел полного и окончательного знания истины. Махаянисты называли архатов шраваками и пратьека-буддами. Шраваки - это "слушающие голос", то есть те, кто, хотя и слышали проповедь Будды и изучали писания, так и не смогли понять истинной сути учений Татхагаты. Пратьека-будды - это, так сказать, "Будды для себя". Это те подвижники, которые обрели нирвану самостоятельно, вне связи с сангхой и учением Будды. Достигнув цели, они не занимаются проповедью Дхармы, а остаются в уединении и отрешенности от мира.

Учение о боддхисаттве, разработанное Махаяной, говорит о стремящемся к состоянию Будды, однако давшему обет не уходить в нирвану до тех пор, пока все живые существа не пробудятся. Важным качеством боддхисаттвы является бодхичитта. Бодхичитта - это очень сложное понятие, которое можно условно перевести как "пробужденная радость". Она является соединением двух главных добродетелей - Мудрости и Сострадания. Пема Чодрон в своей книге "Там, где страшно" описывает боддхичитту так: "Бодхичитту — полностью открытое сердце и ум — иногда называют также «чутким местом», местом, которое так же чувствительно и уязвимо, как открытая рана." Считается, что это качество гораздо проще понять, чем объяснить. Видимо, отсюда та беспомощность буддологических формулировок, которые тщатся описать ее.